Сколько прекрасных баек существует на каждом телеканале про превратности прямого эфира!
У нас на Горьковском телевидении любимых историй было две: одна смешная, а другая — трогательная. Смешная история случилась на самом старте в 1958 году, когда любимый всеми диктор Зинаида Ермолова на глазах изумленных телезрителей полезла в красивом платье под рояль, чтобы перебраться на другую точку съемки. Режиссер прямого эфира забыл переключить камеру, а увидев на экране неожиданное поведение диктора, просто «впал в ступор», и зрители смогли насладиться всем процессом — от начала и до конца!
Вторая история связана с именем режиссера Михаила Мараша. Это было в марте 1968 года.
В тот вечер редакция «Факел» должна была выйти в прямой эфир с программой, посвященной столетию со дня рождения Максима Горького. За два часа до эфира пришла весть о трагической гибели первого космонавта Юрия Гагарина. На совещании в редакции было решено снять с эфира юбилейную программу про Горького, но что поставить вместо нее?
Мараш заявил, что он выйдет в прямой эфир с программой, посвященной Гагарину. В это трудно было поверить, так как оставалось всего два часа и в архиве редакции не было съемок Юрия Гагарина. Но Михаил Робертович всегда имел собственный огромный фотоархив, который занимал полки от пола до потолка. Он один мог найти любую нужную фотографию, и в этот момент к нему нельзя было приближаться.
Ровно в назначенное время в эфир Горьковского телевидения вышел прекрасный фоторепортаж без слов — на музыку песни Пахмутовой «Опустела без тебя земля». Люди звонили на студию, плакали, просили повторить этот репортаж снова и снова. Это был тот самый момент единения во время прямого эфира, когда люди по одну сторону экрана попадают в ожидания людей по другую его сторону.
Я всегда предпочитала прямой эфир, хотя, конечно, это огромный стресс и напряжение. В любую секунду может что-нибудь произойти с техникой и с людьми, может подвести память и потеряться нужный листок, могут порваться колготки (случалось!), может заблестеть от пота лицо.
Может подвести гость, приглашенный в прямой эфир и отказавшийся от него за десять минут до слова «мотор!». Однажды на «ТЭФИ-Регион» жюри отметило высшей наградой работу журналиста Ольги Тимофеевой из Ставрополя, которая так и не дождалась в прямом эфире мэра города, но вышла из ситуации геройски. Она задавала свои вопросы, и сама пыталась ответить на них «за мэра», пользуясь интервью с ним и текстами его выступлений. Придраться было невозможно, но ощущение было очень сильное, так как самые острые вопросы журналиста остались фактически без ответов.
Правильно говорят профессионалы: для хорошего ведущего нет невыгодных ситуаций, всегда можно придумать оригинальный ход, если владеешь профессией и чувствуешь своего зрителя.
Не знаю, как это объяснить, но камера для меня становится живой именно во время прямого эфира, когда загорается на ней красная лампочка, и ты точно знаешь, что не будет никакого дубля и все, что происходит в студии, — происходит на глазах зрителя.
Конечно, возникает огромное волнение, но, как метко заметил Эрнест Мацкявичус на одном из семинаров в нашем учебном центре, надо суметь конвертировать волнение в кураж!
Я уже писала про прямые эфиры программы «Без ретуши», где мне пришлось строго следить за временем каждого выступления и при этом не забывать про свои заветные три минуты общения с гостем в самом финале программы, это было увлекательно и очень трудно!
Телемост Москва — Нижний Новгород с участием президента США Клинтона тоже выходил в прямой эфир, и надо было решать несколько задач одновременно: развлекать людей в ожидании включения, помогать им формулировать вопросы и при этом ни на минуту не забывать о картинке. Москва просила, чтобы в кадре был виден наш красивый Кремль — символ города с богатой историей.
Но самым ярким прямым эфиром в моей жизни стали президентские дебаты в 1996 году в студии Российского телевидения. В них не принимал участия Ельцин, а другие претенденты — Зюганов, Жириновский, Тулеев, Явлинский и Шаккум — пришли в студию вовремя и готовы были сражаться за каждую секунду своего выступления в эфире, так как это был последний вечер перед «днем тишины».
В окружении помощников и советников они сторонились друг друга, но каждая группа отправляла своих делегатов для того, чтобы убедить ведущую программы, то есть меня, проявить особое внимание
именно к этому кандидату.
Жириновский поразил всех ярко-желтым пиджаком, который сразу стал самым заметным цветовым пятном в студии, оно сразу бросалось в глаза. Все остальные кандидаты были одеты в темно-синие и темно-серые костюмы, то есть уже с первой секунды «проиграли» Жириновскому.
Естественно, я думала в основном о том, смогу ли я остановить его пламенные речи и соблюсти справедливый баланс по времени между всеми кандидатами.
Но уже первый вопрос Жириновского стал длинным выступлением, а не вопросом, на что ему сразу указали все оппоненты, что, впрочем, только раздразнило и позабавило человека в желтом пиджаке. Шла пятая минута прямого эфира, а в студии взволнованные кандидаты пытались урезонить Владимира Вольфовича, и мой голос тонул среди их голосов. И тут я решила вынуть тот козырь, который припасла на самый крайний случай.
Я заявила, что в нашей стране голосуют в основном женщины, и в этот момент я являюсь их единственным представителем в этой студии, и мне категорически не нравится, когда мужчины ведут себя подобным образом!
Упоминание об избирателях отрезвило участников программы, и далее прямой эфир пошел ровно и насыщенно. Я жестко следила за временем, и на каждый вопрос сопернику отвела всего полминуты, а на ответ — две минуты.
Этот час мне показался вечностью. Но я была вознаграждена — так как после эфира каждый из участников дебатов подошел ко мне и шепнул на ухо: «Спасибо, что вы за меня!» Они говорили это совершенно искренне, и я была счастлива, так как остаться объективной и внимательной в этой ситуации было сложно.