Помню, когда случилось ГКЧП, я не поверила в возможность реального переворота и прекращения демократических реформ в России. Многие слышали от меня в самый первый день, что путч продлится 3-4 дня, не больше.
Я поехала в Москву, и уже 20 августа передавала прямые репортажи в эфире РТР. Помню, как люди облегченно вздохнули, когда увидели Ельцина на танке. Испуг и напряжение продолжались ровно тот отрезок времени, пока мы не могли его видеть.
Сейчас в это трудно поверить, но в тот далекий 1991 год Борис Ельцин был настоящим гарантом демократических перемен, строителем, а точнее прорабом новой России. Конечно, я мечтала взять у него интервью и надеялась, что получится сделать эксклюзив, хотя уже в первый прилет Ельцина в Нижний Новгород в январе 1992 года около него дежурила специальная киногруппа, а охранники заботились о том, чтобы вокруг не было приставучих журналистов.
Мы получили заказ от «Вестей» сделать вечерний репортаж сразу по прилету первого президента России в Нижний. Он летел самолетом из Ульяновска. Самолет опаздывал. У нас оставался всего час до перегона видеопленки по радиорелейной связи на Москву. Аэропорт «Стригино» находится в сорока минутах езды от телецентра, и я рисковала впервые в жизни оказаться в ситуации человека, который не выполнил задание. Затем самолет прилетел, и нам сообщили, что в связи с поздним прибытием президента выхода к прессе не будет.
Около ворот аэропорта стояло много журналистов, и когда машина с президентом проехала через ворота и вдруг остановилась, раздался мощный радостный вопль. Все бросились к Ельцину. В этой толкучке мы со Сладковым оказались последними, так как стояли чуть в стороне. И тогда я решила рискнуть. Мы заняли «точку» прямо у дверей роскошного ЗИЛа, который приехал за президентом из Москвы и стоял на стоянке перед аэропортом. Риск был огромный. Ельцин мог поехать в резиденцию на обычной машине и, конечно, мог одним жестом отодвинуть нас от дверей этой машины. Разговор в толпе журналистов продолжался минут двадцать, а у нас не было ни одной секунды этой записи, и это тоже был огромный риск. Но я стояла намертво около флажка России, который украшал этот ЗИЛ , невзирая на недовольство работников охраны. Наконец, президент вырвался из толпы журналистов и пошел к машине.
Как вы понимаете, он вовсе не был рад очередной помехе в нашем лице. И вот тут-то сработала моя журналистская интуиция, так как я понимала, что у меня есть маленький шанс задать тот самый единственный вопрос, на который ему будет интересно отвечать. Я отважно и отчаянно спросила:
– Борис Николаевич, вы пробовали ульяновские соленые арбузы?
На его лице ( он был не совсем трезв, но держался молодцом) отразилось короткое недоумение, а затем полный восторг. Он придвинулся ко мне поближе, охрана сразу отошла в тень. Президент спросил с интересом:
– А вы пробовали? Вы откуда знаете про соленые арбузы? Я их увидел первый раз в жизни. Очень вкусно.
В ответ я рассказала, что недавно была в Ульяновске, и мы сделали большой репортаж об уникальной организации поставки продуктов в магазины: поле–завод–прилавок. Агрофирма называлась «Свияга», а ульяновские бабушки, как я рассказала Ельцину, сначала покупали домой ведрами соленые помидоры, арбузы и яблоки, а на следующий день просили принять продукцию назад, так как дефицита в ней не было, а дома держать очень трудно. Ельцин смеялся, кивал и говорил, что ему тоже все это показывали и рассказывали, а потом мы плавно перешли к разговору о его ожиданиях в Нижнем Новгороде. Он рассказал свою программу, под финал кивнул, поднял палец кверху и сообщил:
– Увидимся.
Это было не интервью, это была беседа.
Точно в такой же манере мы с ним разговаривали еще несколько раз во время его визитов.
В 1993 году он приезжал в Саров. На мое счастье в закрытый город было допущено мало журналистов, поэтому мы могли спокойно пообщаться один на один. Он тогда произвел на меня впечатление довольно высоким уровнем знания физики и глубоким почтением к людям науки.
Летом 1994 года Ельцин остановился на несколько часов в Нижнем во время круиза по Волге. Это был неформальный визит. Программа также была неожиданная: игра в теннис с Борисом Немцовым (в матче участвовали два Бориса Ельцина – дедушка и внук), посещение каких-то памятных мест, обед в частном ресторане. Охрана была еще более жесткая, чем обычно, а мне вообще сразу сказали, чтобы я не надеялась на эксклюзивное интервью и не мешала президенту отдыхать. Что поделаешь? Мы, как положено, ходили следом и пытались поймать момент. Михаила Сладкова отталкивали московские «упакованные» операторы из президентского пула, а мне жестко давали понять, что общения не будет.
Тем не менее, мы все же встретились глазами с Ельциным во время теннисного матча. Он кивнул мне, назвал по имени и весело спросил:
– Приготовила вопросы?
В этот момент я поняла, что шанс есть. Вспоминать об этом интервью очень трудно, так как это наша победа и наш провал. Победа, потому что эти кадры крутились по всем крупнейшим телекомпаниям мира. Провал, потому что более неудачной картинки трудно себе представить. Теннисный матч проходил в парке Пушкина на открытом частном корте, очень скромном. Сразу после игры Ельцин сделал пять шагов в сторону и позвал меня:
– Нина, давай интервью.
Его внук Борис играл в это время с Немцовым. Мы подбежали и обомлели: за спиной президента был страшный синий туалет с надписью «М» и «Ж». Все наши попытки предложить другую точку для съемки натыкались на рычание Ельцина:
– Давай, Нина, уже записывать сейчас и здесь. Потом будет некогда.
Бедный оператор Сладков с мокрыми от волнения ладонями прямо с плеча снимал эту картинку, а я задавала разные вопросы на разные темы. Но в результате в эфир мировых каналов вышел один вопрос и один ответ:
– А Вы думаете о преемнике?
Ельцин усмехнулся, кивнул в сторону Немцова и сказал, что пора бы ему об этом задуматься. Это была сенсация. Думаю, никого ( кроме нас!) в этот момент не волновало, что прямо за спиной огромного президента торчал этот несчастный туалет с этими жуткими буквами.
Надо сказать, что Борис Немцов в ту пору был очень популярен, как в нашей области, так и в России. Когда он приехал работать в Москву в 1996 году, его президентский рейтинг был более 60-ти процентов.
Но вернемся к Ельцину. Последний его визит в Нижний Новгород был уже после последних выборов. Он приехал на Нижегородскую ярмарку для участия в заседании ассамблеи «Большая Волга». Организация этого визита была устроена на том уровне, который, как я понимаю, принят сегодня. Нам сразу раздали бейджи определенного цвета. Цвет моего бейджа не допускал не то что эксклюзива, а даже близкой дистанции к официальной делегации. «Допуск к телу» имели только люди, которые прилетели отдельным самолетом из Москвы. Они же получили самые лакомые точки для съемки на Ярмарке. Нам было предложено снять несколько секунд проходки Ельцина по ярмарке общим планом, и именно эти кадры перегнать на РТР, так как все остальные материалы передаст специальная группа «Вестей», которая входит в президентский пул. Господи, как мне было обидно и досадно стоять на облучке события! Но что поделаешь? Иногда надо уметь смирять амбиции и выполнять приказ. Я всегда это говорю своим ученикам. Наступил момент, когда это пришлось сказать самой себе.
Нас привезли на Ярмарку в шесть утра, а та самая проходка президента должна была состояться в 11.30. Сначала мы мерзли на крыльце, потом скучали на отведенной нам точке. И все это время я мучительно думала, каким образом нарушить инструкции и при этом выиграть, а не проиграть. Я понимала, что Ельцин меня хорошо помнит и знает мой голос. Даже когда специальный сотрудник охраны, увидев мой горящий взгляд, подошел и отнял у меня микрофон, я понимала, что мне достаточно будет того микрофона, который есть на камере. Но что прокричать? И как обратить на себя внимание? Варианты в голове сменяли друг друга ровно до той секунды, пока около нас метров за 30 не появился Ельцин. И тогда я крикнула:
– Борис Николаевич, пожалуйста, всего один вопрос.
Господи, с какой ненавистью посмотрел на меня человек с моим микрофоном в руках ! Я даже подумала, что он мне его никогда не вернет обратно. Но Ельцин радостно закрутил головой, подошел прямо ко мне и улыбнулся:
– А вот и Нина.
И тогда я вылезла из-под стенда с показателями уверенного роста какого-то предприятия и оказалась нос к носу с президентом. Интервью длилось минут пять. Оно было искренним и откровенным. Его показали полностью в программе «Вести» этим же вечером.
Это была моя последняя встреча с Ельциным, да и из «Вестей» я ушла достаточно вскоре, так как работать там стало совсем не так интересно. А может быть, мое время закончилось?
Мне трудно слышать, когда годы правления Ельцина люди называют «лихие 90-е», «страшные 90-е», и вообще когда его имя связывают исключительно с беспределом, убийствами, коррупцией. Все это было. Но было не только это. Надеюсь, время каждому воздаст по заслугам. В том числе и неоднозначной фигуре первого президента России. А для меня встречи с ним стали яркими моментами журналисткой жизни, испытанием на прочность и подарком судьбы.